Он в последние месяцы грезил лишь об одном: о простой, даже скучной от предсказуемости, жизни. В которой нет вечных догонялок с пустыми или непрерывных ран, швов, бинтов и крови. О жизни, в которой люди умирают от старости. О тихом существовании в небольшом городишке, где все друг друга, одновременно к счастью, и, к сожалению, хорошо знают.
Он хотел по утрам просыпаться от трескотни будильника, нехотя идти на кухню, заварить чашку кофе, сопровождаемого, к примеру, бутербродом на скорую руку, с театральным надрывом натянуть на ноги кроссовки и не спеша, или наоборот, опаздывая, а, потому мча на всех парах, идти в школу. Потом в университет. Затем на работу. А когда стемнеет, возвращаться домой, где тебя уже час как ждут. С вкусным ужином. С хорошим фильмом по телевизору. С теплыми носками в шкафу и выглаженными рубашками на вешалках. С историей в супермаркете с участием какой-то странной бабушки. С вечерним досугом из разряда «Посидеть на диване перед телевизором, время от времени, забирая у соседа пульт». А потом лечь в мягкую постель и забыться на несколько часов, спя в радостном преддверии субботы.
Он хотел закончить школу. Увидеть, как сестры взрослеют, приводя в дом парней, которые боязливо будут на него коситься. Поздравить необратимо седеющего отца с юбилеем, даже забыв о его неизменных выходках. Хотел в будущем обзавестись своей семьей. Но это будущее, по его мнению, было слишком далеким. Ведь ему всего шестнадцать лет.
А в шестнадцать лет такие мечты – редкость. Но у него есть повод, чтобы так этого желать.
Ведь его утомила эта беспрерывная война, которая волей случая, стала и его тоже. Он был не при чем, его задела шутница-судьба, связав однажды с богиней смерти, умершей более двух ста лет назад. Абсолютно спонтанно. Но он сам считает, что тут уместна старая поговорка: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Жизнь с её появлением стала с неумолимым темпом меняться, оставляя все меньше время на обыденность. Знаете, быть героем сутки напролет просто невозможно. Нужно выкраивать часы, когда с плеч можно на время снять бремя ответственности и обязательств, чтобы передохнуть и набраться сил и терпения. И, совсем хорошо, когда есть человек, который способен поделить с тобой пополам, по-братски, всю твою горечь и отчаянье.
Она умела поддержать в те минуты, когда его силы были на исходе. Пусть, иногда довольно специфически, но все же, это всегда срабатывало. С ней жизнь становилась одновременно трудней и легче, ненавистней и приятней, острей и слаще.
Рукия стояла напротив, скрестив руки на груди. Взгляд был устремлен в неведомую ему даль, в которую тоже хотелось заглянуть, чтобы понять, что в ней такого завораживающе прекрасного.
-Хей, ты чего это приуныла? Сегодня моя очередь впадать в меланхолию.
Едва заметно улыбнувшись, она взглянула ему в глаза. Из-за значительной разницы в росте ей приходилось слегка запрокидывать голову, оголяя тонкую шею. В такие моменты она заставляла его забыть о том, что может с легкостью переломать кому угодно кости. Становилась пропорционально своему внешнему виду слабой и беззащитной. Ичиго ценил это. Ведь это означало, что она позволяла ему на некоторое время быть не равным ей, а превосходящим в силе. А значит, позволяла заботиться о себе, как о слабейшей из них двоих.
-Просто сегодня очень ясное небо, - чтобы не казаться сентиментальной, она словно ненароком заменила «неописуемо красивое» на «ясное».
-Тогда ты сейчас тоже очень ясная,- немного смущаясь, она перевела взгляд с его лица на серый асфальт.
Освещенные закатными ало-золотыми лучами улочки пустовали. Автобус, везущий до дома, должен был вот-вот подойти, но по каким-то мистическим причинам опаздывал уже на пятнадцать минут. Всё вокруг навевало какую-то необъяснимо-тягучую  нежность, заставляя совершать необдуманные поступки и говорить приятные глупости.
-Ичиго, пойдем пешком? Мне надоело ждать автобус.
-Хорошо.
Шагая по асфальту, его взгляд устремлен на неё. Ведь зачем распыляться и смотреть по сторонам, когда вот она, тут, идет с ним до дому, где они поужинают, сделают уроки, может быть, убегут тайком за очередным пустым, а, вернувшись, лягут спать, предварительно посмотрев её любимое шоу и его неизменный бокс в десять двадцать. Может быть, даже пару-тройку раз неловко задев друг друга запястьями, во время переключения каналов, помощи с ненавистными алгеброй и английским, передачей солонки за ужином. И, очень вероятно, поспорят, кто первым пойдет принимать душ. Чтобы потом взъерошить волосы полотенцем первому, посетившему ванну, заставив с недовольными криками причесываться. А потом, сказав друг другу вместо «Спокойной ночи» «До завтра», словно они уходят в разных направлениях, хотя они будут спать на расстоянии метра друг от друга, просто заснут, не видя снов. Их жизни ярче любых сновидений. И, в отличие от них, их жизни подлежат совместному просмотру. До финальных титров.

автор, отзовитесь, пожалуйста, нам нужна шапочка!!!!